«Когда вылечить невозможно»: как костромичам, умирающим от рака, помогают облегчить страдания последних дней жизни - Logos44

«Когда вылечить невозможно»: как костромичам, умирающим от рака, помогают облегчить страдания последних дней жизни

  • 24 января 2023
  • 12:14
  • 1052
«Когда вылечить невозможно»: как костромичам, умирающим от рака, помогают облегчить страдания последних дней жизни

В регионе почти год работает бесплатное паллиативное отделение для смертельно больных онкологией, стало известно Logos44.ru.

 

Человек смертен… Одно дело, когда он, как по классику, «внезапно смертен» , а другое — медленный уход из жизни из-за тяжелой и неизлечимой болезни. Для того, чтобы перед неизбежным концом облегчить жизнь больного, и нужна паллиативная помощь. Само по себе понятие «паллиативная помощь» в России появилось еще в 1995 году. А на законодательном уровне этот вид медицины закрепили только в 2012-ом. По данным ГТРК Кострома, в нашем регионе в паллиативной помощи разного уровня ежегодно нуждается более шести тысяч человек. Чаще всего это больные раком. В 2021 году в Костромской области появилось паллиативное отделение на базе онкодиспансера. Его «филиалы» за это время открылись в нескольких муниципальных районах. О том, как в регионе организована поддержка неизлечимо больных раком, почему костромичи так мало знают о возможностях и доступности паллиативной помощи, и почему не стоит говорить с умирающим о смерти, нам рассказала врач-онколог, внештатный специалист по паллиативной помощи костромского онкологического диспансера Анастасия БОРШ.

— Паллиативное отделение на базе онкодиспансера появилось в конце 2021 года. За год открылись «филиалы» и в районах области. Расскажите, какую помощь там оказывают онкологическим больным?

— Идея создать паллиативное отделение принадлежит нашему главному врачу Владимиру Унгуряну. Не секрет, что онкологических больных, жить которым остается недолго, особо в медицинские учреждения не берут. Их чаще всего отправляют домой или направляют в онкодиспансер. Но есть пациенты, которым уже никакое лечение не помогает, а есть те, которым мы можем еще какую-то медицинскую помощь оказать, даже понимая, что, скорее всего, в течении года он все равно умрет. Сейчас у нас действуют паллиативные отделения в Шарье на 23 койки, в Солигаличе — 10 коек, в Красном-на-Волге — 6 мест, в костромской психиатрической больнице — 30 коек, но там лежат пациенты с уклоном на психические заболевания. На базе онкодиспансера отделение на 6 коек, мы занимаемся в том числе лучевым лечением, откачиваем жидкость из брюшной полости и так далее. Приходится нам исполнять и «хосписную» функцию, хотя хорошо бы открыть отдельно хосписное отделение, чтобы пациент, который еще не в самом тяжелом состоянии, не видел тех проявлений, к которым он в конечном итоге все равно придет. 

— В Костромской области хосписов для умирающих нет, и судя по всему, пока их появление не предвидится. Получается, вы единственная надежда для безнадежного больного?

— Паллиативная помощь может быть как на дому, так и в стационаре. К нам попадают «тяжелые» больные, которым требуются такие манипуляции, какие просто невозможно сделать в домашних условиях или в поликлинике. Более того, мы берем на себя роль хосписа, когда у человека нет родственников, а состояние его уже критическое. В таком состоянии людей в больницу уже не кладут, а в дома-интернаты не принимают. Тем не менее, больному требуется уход, и он приходит к нам, потому что больше идти ему некуда. Бывает и такое, что у человека есть близкие, но они боятся и не могут ухаживать за своим тяжелобольным родственником. И, я считаю, нельзя их за это винить. 

— Почему?

— Представьте, человек не врач. Он не знает, что делать с больным. Не понимает, умирает ли его родственник в данную секунду, какую помощь оказывать, если он начинает задыхаться. У людей возникает страх и чувство вины. Что остается делать? По каждому поводу вызывать скорую помощь, которая и так по всей области загружена? Или все-таки семья понимает, что лучше определить своего тяжелобольного родственника в медицинское учреждение, где за ним будет постоянное наблюдение. Со взрослыми онкологическими больными их родные чаще всего именно так и поступают. А с детьми все наоборот — родители хотят, чтобы ребенок был с ними. Медицинское обеспечение хорошее, ребенок даже на ИВЛ может находиться дома и семья всегда рядом.

В паллиативной практике есть такое понятие «отпуск для родственников», когда они долгое время ухаживают за больным, а это действительно очень тяжело, и им хочется дней десять просто отдохнуть. Мы можем принять у себя в отделении такого пациента на определенный срок, на те же десять дней, с условием, что потом родственники заберут его домой.

— Тех ресурсов, которые есть сегодня для оказания паллиативной помощи онкологическим больными в нашей области, хватает, чтобы принять всех, кто в этом нуждается?

— Все паллиативные отделения еженедельно присылают мне отчет. И я всегда спрашиваю: сколько человек ждет своей очереди? Пока очередь есть только в отделении в Красном-на-Волге, потому что туда едут люди из Костромы. В целом по области очереди в паллиативные отделения нет. Я это связываю прежде всего с тем, что не многие костромичи в принципе знают о том, что такая помощь существует. И вторая причина — не всех онкологических больных вовремя признают паллиативными. Создается регистр таких пациентов, он обновляется. В зависимости от того, сколько будет больных в этом списке, будет заказываться медицинское оборудование и все необходимое для оказания помощи. Проблема состоит в том, что пока мы не можем определить, а сколько же их на самом деле. Люди умирают, до того как их признают паллиативными, а бывает так, что человека признали паллиативным, а он умер на следующий день или через неделю. 

— Многие не только не знают о существовании паллиативных отделений для онкологических больных, но и с трудом могут поверить, что все это совершенно бесплатно. 

— Иногда люди спрашивают, сколько у нас стоит занять койку? Но это все-таки единичные случаи, потому что, когда врачи направляют пациента в паллиативное отделение, они объясняют, что это все бесплатно. Платных паллиативных коек в отделениях у нас в области нет. Все оплачивает областной бюджет. Себестоимость паллиативной койки не особо высока, потому что мы не лечим человека, мы даем ему обезболивающее, кислород, спускаем жидкость из организма. Эти все манипуляции стоят недорого. Люди ведь чаще всего как думают, что это своего рода терапия, что их здесь подлечат, восстановят и они поправятся, но, увы, мне приходится довольно часто объяснять и больным, и их родственникам, что здесь не лечат, здесь стараются облегчить боль и страдания умирающих. Иногда приходится переубеждать в том, что попытка «залечить» пациента, затаскать его по врачам, гораздо хуже, чем если отведенное ему время он проведет в сознании и в окружении родных и близких ему людей. Сами больные тоже готовы все перепробовать, но мы-то, как врачи, в какой-то момент понимаем, что очередную «химию» человек просто не вынесет. Иногда в таких случаях лечение не продлевает жизнь, а только приближает смерть. При этом важно понимать, что если человека признали паллиативным, это вовсе не значит, что все — надо его оставить умирать. Надо лечить его от пневмонии, останавливать кровотечения и так далее. Есть несколько видов паллиативной помощи: доврачебная, с которой может справиться обычный фельдшер, врачебная — там уже могут подключаться врачи узких специальностей, и специализированная, которую оказывает только врач паллиативной помощи либо на выезде, либо в отделении.

— Онкология — одна из самых распространенных болезней. При этом рядовой человек, совершенно ничего не знает и не понимает, что делать, если вдруг с ним случится эта беда. От незнания, начинается паника, что отнимает у больного силы и время. Неосведомленность населения в этом вопросе, на ваш взгляд, чья недоработка: медицинского сообщества, СМИ, государства или мы сами виноваты?

— Я думаю, это недоработка медицинского сообщества. Ну откуда СМИ могут знать, как действовать, если у человека обнаружили онкологию? Можно, конечно, придумать много разных вариантов, но, как показывает практика, а я поработала в разных регионах России, «маршрут» в каждом отдельном случае будет разный. 

В Костроме большой дефицит медицинских кадров. Конечно, департамент здравоохранения работает над этим, приходят молодые специалисты, я с ними общалась, и знания у них довольно хорошие. Именно внутри профессионального сообщества должно быть понимание, как информировать население. Возможностей много, есть интернет, есть благотворительные фонды. Я думаю, и нам в этом направлении надо работать. Паллиативная помощь тесно связана с волонтерством, потому что в таких отделениях люди нуждаются больше не в профессиональной медицинской помощи, а во внимании, заботе и бытовом уходе. Они хотят также читать книги, играть в шахматы, общаться. Почему они должны быть всего этого лишены в последние дни своей жизни? Паллиативная помощь — это не про медицину, а про человечность… Мы говорили про ресурсы наших отделений, нам скорее даже не медсестры больше нужны, а волонтеры. 

— Многие хотят свои последние дни доживать дома…

— Я тоже сторонница того, чтобы пациент, если у него есть дом и семья, находился в родных стенах. Особенно это важно, если в доме есть дети. Они должны понимать, что и такое в жизни бывает, что вот так надо ухаживать за близким и любимым человеком. Был случай, когда умирала довольно молодая женщина, и было понятно, что остаются ей считанные дни. И я рекомендовала родным  забрать ее из отделения домой. В итоге с ней могли попрощаться дети, она провела время с мужем, в окружении родных стен, а не чужих людей. В такой ситуации внимание родных, даже без медицинского участия, для пациента намного лучше, чем находиться в паллиативном отделении. Мы не бросаем людей на произвол судьбы, и обучаем родственников, как ухаживать за онкологическими больными. Этому можно научить совершенно любого человека. 

— Как сказать человеку, что ему осталось недолго? Или не говорить до последнего? Вы, как человек с большим в этом деле опытом, как отвечаете на этот вопрос?

— Правильного ответа тут нет, все строго индивидуально. Иногда смотришь на человека, он и так сильно подавлен, тогда скорее всего не стоит такие вещи говорить. У нас с паллиативными пациентами работает психолог, и она рассказывает, что когда у пациентов наступает стадия «принятия» болезни, они очень быстро от этой безысходности «уходят». Организм перестает сопротивляться, когда человек смиряется с болезнью и поддается ей. А вот когда больной не знает, что скоро умрет, он практически до конца сохраняет спокойствие. Это тоже наша задача — психологически поддерживать человека, помочь ему дожить свои дни в душевном покое. Наверное, лучше чтобы они не знали, что скоро умрут. Конечно, осознание этого придет уже в самом конце, но до это момента лучше вообще о смерти не говорить. 

— А родственникам вы говорите сразу?

— Да, им я всегда говорю правду, чтобы у них не было ложной надежды, что мы сможем их близкого вылечить. Члены семьи должны знать и как-то готовиться к этому. Если при разговоре с пациентами я подбираю более мягкие формулировки, то родным говорю все, как есть. Чаще всего родственники «тяжелых» больных сами в какой-то момент осознают, к чему все идет, и когда я сообщаю им об этом, они сквозь слезы, но с пониманием воспринимают эту информацию. Иногда родные даже лучше врачей знают, сколько человеку осталось. Они за ним наблюдают, видят, как меняется его самочувствие, настроение. И вот тут уже сами родственники должны решать, сообщать больному эту «новость» или нет. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть, но люди благодарят за то, что их родной человек умер спокойно, не в муках, без невыносимых болей. Просто засыпает и не просыпается. При этом последние дни он провел в кругу семьи.

— Тяжелобольной, умирающий человек в доме — всегда испытание. Как создать вокруг него в такой ситуации иллюзию «нормальной» жизни? Отмечать ли праздники, приглашать ли гостей?

— Был у меня такой случай: родственница паллиативной пациентки спросила: «Она очень просит пива, но ей нельзя. Что делать?». Я отвечаю: «Если хочет, дайте!». Не надо лишать человека того, чего он хочет. Если ему хочется отпраздновать Новый год и от души наесться селедки «под шубой», не мешайте. Может от этого стать хуже? Вполне, но даже если человек вскоре после этого умрет, он умрет с хорошими эмоциями. Да, это, может, звучит грубо, но это факт. Да и родственникам, которые постоянно ухаживают за больным, тоже нужна какая-то отдушина.

Если больной хочет праздника, устройте ему праздник, если не хочет никого видеть, тоже не надо настаивать. Главное — это подарить умирающему человеку позитивные эмоции и помочь ему отвлечься от грустных мыслей.

 

Фото: Logos44.ru, Анастасия Борш.